ИСТОРИЯ СЕМЬИ РИХТЕРА
ОДЕССКИЕ СТРАНИЦЫ
Обратимся к одесским страницам, комментируя и дополняя последний рассказ Святослава Рихтера. "Я родился в Житомире. Мой отец - чистый немец. Он учился в Вене как пианист и композитор. Папа прожил в Вене 22 года..." Ранее Святослав Теофилович рассказывал своему биографу, что отец родился в 1872 г. в семье, где было 12 детей. Учился в Венской академии музыки. Был талантлив, но не стал концертирующим пианистом из-за боязни эстрады. Он играл на органе, импровизировал. Теофил Данилович преподавал в житомирском музыкальном училище. Это мы знали, но вот далее...
С. Рихтер: "Мама была ученицей отца. Она русская, Москалева, ее отец помещик. Моя мама была весьма блестящая дама, очень светская. Даже слишком. С тех пор я не люблю светскость". Здесь мы впервые так определенно узнаем об отношении сына к матери (к слову, ее звали Анна Павловна).
С. Рихтер: "Отцу предложили место в Одессе, в консерватории". По- видимому, Теофила Даниловича пригласили на должность органиста в кирхе, во всяком случае ему была предоставлена квартира в доме служителей кирхи. Параллельно Т. Д. Рихтер преподавал в консерватории общее фортепиано. По мнению коллег, он занимал из-за своей скромности "место ниже, чем того заслуживал".
Семья приехала в Одессу в 1916-м, когда Святославу был лишь год, а в середине двадцатых годов преподаватели Муздрамина им. Бетховена, как тогда называли консерваторию, потребовали, чтобы Т. Д. Рихтер перестал быть "служителем культа". Он оставляет кирху и становится органистом оперного театра, где проработает около полутора десятилетий. Значительное место в педагогической деятельности Т. Д. Рихтера, кроме работы в консерватории, занимали частные уроки. Но как ни странно, он не давал систематических уроков сыну, который в последнем интервью уточняет: "В 8-9 лет я начал играть. Никогда не играл гаммы, никогда... Сразу начал играть ноктюрн и этюд Шопена. Папа был в ужасе, а мама говорила: пусть занимается, как хочет. И я играл все, что хотел - "Тангейзера", "Лоэнгрина". У меня была страшная тяга к театру..."
Теперь становится понятен третий компонент триады личностей, повлиявших, по мнению С. Т. Рихтера, на формирование его как музыканта: отец, Г. Г. Нейгауз (в будущем его первый и единственный педагог, в Московской консерватории) и... Вагнер.
Из интервью: "В 15 лет я начал аккомпанировать в сборных концертах (от филармонии, как вспоминала Л. Н. Гинзбург, кстати, там и познакомившаяся со Святославом, так как тоже подрабатывала концертмейстерством - В.М.), стал зарабатывать, однажды получил даже мешок картошки. Три года проработал во Дворце моряков (в кружке любителей оперного искусства он разучивал с исполнителями вокальные партии - В.М.), потом меня взяли в оперу, был аккомпаниатором балета, а хотел дирижировать "Раймондой" (главный дирижер театра Столерман даже обещал Рихтеру дирижерский дебют, к которому тот тщательно, упорно готовился, но обещание так и осталось обещанием - В.М.).
"У меня хорошая, но ужасно противная память. Я помню всех людей, с которыми встречался, их знакомых, а ведь я много ездил... Цифры не запоминаю, адреса не помню, хотя отчетливо помню свой адрес в Одессе: Нежинская, 2, квартира 15" (это адрес для мемориальной доски, ведь четверть жизни Рихтер проведет в нашем городе, как ни драматично сложатся у него отношения с Одессой - В.М.).
"Когда мне было 16 лет, папа познакомил меня с сестрами Семеновыми. Их было восемь. Их называли чудачками: они жили так, как будто не было никакой революции - все, как в старые времена. Они были поклонницами отца. Это была моя первая публика: в их доме я играл свой первый концерт - Шумана. В домашней обстановке я имел успех... мне захотелось стать пианистом" (об этом концерте 1931 г. мы здесь узнаем впервые).
"Папа брал меня с собой в дом к германскому консулу, детям которого преподавал". Благодаря недавней публикации В. Смирновым фрагментов "Дела" Теофила Даниловича можно дополнить: консул тоже играл на рояле, за уроки детям платил Теофилу Даниловичу "20 марок в месяц с переводом в торгсин", его детей звали Анна-Мария, Пауль и Эрнст, секретный сотрудник, приставленный к консульству, докладывал обо всех посещениях, даже о том, что Святослав "уделял внимание" Анне-Марии.
Когда информация о судьбе Т.Д. появилась в "Известиях", неожиданно откликнулся сын консула Пауль, ныне профессор-политолог: "Мы, братья и сестра, были учениками скромного и терпеливого учителя (он был вынужден дать органам подписку, что будет сообщать о деятельности сотрудников посольства, но не делал этого, ссылаясь на то, что "ничего интересного не знал" - В.М.). Святослав редко бывал у нас. Мой отец очень любил его. В 1931-м или 32-м году в день рождения отца Святослав играл у нас Шопена... Когда в 35-м мы возвращались в Германию, Теофил Данилович на прощание тоже играл Шопена... Около консульства все время, кроме милиционера, стоял наблюдатель в штатском... Оскар Юндт (позднее он сыграет роковую роль в судьбе Т. Д. Рихтера, свидетельствуя, а скорее всего лжесвидетельствуя против него - В.М.) был жалкой жертвой: после того, как НКВД заставил его работать сексотом, он рассказал моему отцу, что с ним случилось". Как ясно из самого заголовка публикации в "Известиях", Юндт в годы войны сотрудничал с немцами. Когда пришла Красная армия, его отправили в Караганду. Сын консула был в немецкой армии с 1943 г., попал в плен, 5 лет провел в лагерях, встретился в Караганде с Юндтом, затем вернулся в Германию, где ныне проживает под Мюнхеном.
Но вернемся в Одессу тридцатых годов. Из интервью С. Рихтера: "В 19 лет мне пришла идея сыграть шопеновский концерт в зале клуба инженеров. Зал был небольшой. Было много народу. Знакомые, конечно. Кончил я играть Четвертой балладой, на "бис" сыграл Четвертый этюд. Ничего..."
В одном из писем девяностых годов С.Т. признался, что не забыл запаха преподнесенных ему тогда белых роз...
"Время было очень трудное. В 1933 году во всех церквях сняли купола, собор был разрушен (если не ошибаюсь, собор разрушили позднее - В.М.) ... Одесса перестала для меня существовать, когда взорвали собор" (из упомянутого письма).
Из интервью: "Одесса ко мне была враждебна. Был страх и в 1935-м, и в 36-м от звонков, страх перед звонками". Как и у многих его современников, боязнь телефонных звонков осталась у С. Т. Рихтера до конца дней, он не любил общения по телефону, практически не пользовался им, все переговоры вела его жена Н. Л. Дорлиак.
Из интервью: "Наступило время идти на военную службу, и я уехал в Москву" (конечно, все было не так однозначно: сыграли свою роль аресты знакомых, гастроли в Одессе Генриха Нейгауза, покорившего и концертом в филармонии, и многочасовым открытым уроком в консерватории, столь ярко описанным Л. Н. Гинзбург, ныне профессором этого учебного заведения, тоже очарованной Нейгаузом и тоже прошедшей его школу).
В Москве С. Рихтер поселился у "великого Генриха". По воспоминаниям Н. Л. Дорлиак, Святослав, будучи "неприхотливым, спал у Нейгаузов под роялем".
Далее С.Т. в интервью останавливается на "темной странице своей биографии": "Был такой человек по фамилии Кондратьев - сын очень большого чина немецкого происхождения. Служил при царе и после революции изменил свою немецкую фамилию. Кондратьев служил в консерватории в Одессе (среди его учеников был одареннейший и рано ушедший из жизни Владимир Фемелиди, Кондратьев очень этим гордился, С.Т. высоко ценил дар Фемелиди, многие годы спустя, после одной из моих публикаций об этом композиторе, он интересовался через общих знакомых судьбой балета Фемелиди "Карманьола" - В.М.). Кондратьев много болел, моя мама за ним ухаживала... Но все это было неправдой, это была симуляция, которая длилась двадцать лет. Он встал, когда немцы пришли".
Интересная запись есть в дневниках студента консерватории в годы войны В. А. Швеца (они хранятся у одного из его учеников - В.Смирнова): "Кондратьев - невероятный трус... Он поселился под лестницей и лежал, не моясь и не меняя белья. Так что Анна Павловна (Рихтер) нашла его там "в том виде"... Носки просто сгнили и впились в ноги. Ей пришлось долго возиться, пока зажили раны... Он беспокоен, суетлив и капризен, как ребенок... Скупой... Боится один оставаться дома".
Из интервью: "Когда началась война, Кондратьев перебрался к нам. Думаю, что папа все понимал". За этими лаконичными, но недвусмысленными словами сына - трагедия личной жизни отца, которого ждала еще одна трагедия: в августе Теофила Даниловича арестовали. Как ясно из "Дела", ему инкриминировали "шпионаж" в связи с посещением немецкого консульства и фразу "Скорее бы немцы пришли".
Но он, обрусевший немец, был вполне лоялен к советской власти и не ждал прихода захватчиков. Святослав Теофилович: "Когда началась война, родителям предложили эвакуироваться, но мама (обратите внимание: мама) отказалась покинуть Одессу".
Теофила Даниловича мучили в застенках. И об этом знали в городе. Рассказывали об истязаниях 70-летнего Рихтера, которому ломали руки в станке, вынудив подписать показания.
Святослав Теофилович: "Мой отец был расстрелян перед приходом в Одессу немцев, а я ведь ничего не знал, я жил тогда в Москве".
Уничтожили старого, больного человека, о котором позднее его коллеги будут говорить как о кротком, добром, остроумном человеке, прекрасном и недооцененном музыканте.
Из воспоминаний ныне профессора, а тогда студента консерватории Н. К. Генари: "Одна из самых светлых страниц моей музыкальной биографии - Т. Д. Рихтер, милейший, святой человек. Он обучал меня обязательному фортепиано. Помню его доброжелательность и терпение... Помню ощущение глубокой несправедливости, охватившее меня, когда узнал о его расстреле в 1941 г. Профессор И. Евтодиенко в память о страшной гибели Т. Д. Рихтера больше никогда не приезжал в Одессу. Теофила Даниловича очень любили хорошие люди".
Страшная запись В. А. Швеца: "Я подозреваю, что в судьбе старика Рихтера Кондратьев сыграл роковую роль". Были ли основания для такого предположения? По-видимому. Во всяком случае, Кондратьев был личностью весьма сомнительной. 8 марта 1943 г.: "У Анны Павловны приподнятое настроение: она слушала по московскому радио выступление Светика (так отец называл сына - В.М.). А Кондратьев ее убеждал, что его уже нет в живых".
21 июня 1943-го В. А. Швец и его педагог композитор П. И. Молчанов проведали С. Кондратьева: "Он даже не встал и закатил нам чтение своего "труда" о музыке в СССР. Сплошная брань и лицемерие... Во всем евреи виноваты - подлая критика". С болью пишет В. А. Швец об инициированном Кондратьевым приказе об изъятии из консерваторской библиотеки партитур "жидосоветских композиторов" Белого, Дунаевского, Желобинского, Шехтера, Файнтуха, Данькевича (этого-то за что? - В.М.) и даже Мендельсона и Антона Рубинштейна.
Из интервью С. Т. Рихтера: "Мать и Кондратьев ушли из Одессы при немцах в 1941-м". Это неточно: они покинули город весной 1944-го. В.А.Швец: "Кондрашка, мерзавец, нашел выход: обвенчался с А.Рихтер у пастора и получил аусвайс" (пропуск на выезд).
Святослав Теофилович узнал об этом. Его больно задело, что лжеКондратьев... взял фамилию Рихтер и "стал считаться моим отцом. Я злился, когда мне говорили о нем: "Мы видели вашего отца". И после смерти Теофила Даниловича преследовало незаслуженное унижение...
Анна Павловна и Кондратьев-Рихтер уехали в Германию. Более 20 лет сын не видел мать. В 1963 году, когда Рихтер уже был "выездным" (из интервью мы узнаем, что он добивался этого много лет и что вопрос о дальних зарубежных поездках "решил сам Хрущев по просьбе Фурцевой. Со мною ездили двое, охраняли"), он приехал в Вену. Перед концертом к нему в номер пришел Кондратьев: "Моя жена (формула-то какая в разговоре с ЕЕ СЫНОМ!) умирает". С. Т. Рихтер: "Я не мог играть и провалился, конечно. Газеты писали: "Прощание с легендой". Я, правда, играл ужасно".
"Я приехал в Германию (Штутгарт - В.М.) незадолго до смерти мамы. Она была в больнице..."
Анна Павловна Москалева-Рихтер умерла 13 апреля 1963 года. Сын хоронил ее. Сохранилась любительская пленка, на которой заснята печальная процедура... Никто не знает места захоронения отца великого пианиста - Теофила Даниловича Рихтера, которого несправедливо и безжалостно раздавило красное колесо террора, унесшего десятки миллионов жизней.
Т. Д. Рихтер погиб в Одессе. Вот почему С. Т. Рихтер скажет в прощальном монологе: "Одесса была враждебна ко мне". Любя свой город, поймем и боль сына. И его слова: "Я там никогда больше не играл". Да, он ни разу после войны не приезжал сюда. Но помнил и добро. В молодые годы его спас замечательный одесский доктор Григорий Леви. Путешествуя по Италии, восхищаясь красотой ее природы, искусства, архитектуры, Рихтер прислал письмо человеку, без помощи которого никогда не увидел бы этого чуда. Он благодарил его за счастье жить на земле, работать, познавать... В нашем городе хранятся письма и открытки великого Рихтера, которые почему-то не считает возможным опубликовать дочь доктора, безгранично преданная памяти отца и безгранично восхищенная всей жизнью, искусством Святослава Теофиловича...
Сам великий музыкант с горечью кончил свое интервью-прощание словами: "Я себе не нравлюсь. Все". Дальше - тишина? Нет, посмертная слава. Он не оставил своей ШКОЛЫ, он оставил КРИТЕРИИ РИХТЕРА.
Валентин МАКСИМЕНКО,
профессор ОПУ,
председатель Театрального общества Одесского Дома актер
