11 июня 1899 года в Одессе родился Осип Вениаминович Шор -
прототип Остапа Бендера, одного из величайших литературных персонажей ушедшего
в историю, но столь близкого нам времени. После выхода «Золотого телёнка» и «12
стульев» литературоведы, критики, историки и просто любители чтения занялись
поисками прототипов героев романов, зная, что все без исключения персонажи
написаны авторами с натуры, со знакомых и друзей. Лишь один персонаж оставался
без прототипа. Это главный герой обоих произведений Остап Бендер. Поиски велись
на самом серьезном уровне, и версии в отношении «незаконнорожденного сына
турецкого подданного» были самые различные. Ведь, невзирая на всенародную
любовь, великий комбинатор никому не раскрывал свой главный биографический
секрет: происхождение Остапа было отнюдь не турецким. Ибо лейтенант Шмидт
(единственный упоминаемый в книге возможный папаша Остапа) не имел в своем
генеалогическом древе ни одного турецкого корешка, а также никогда не был
подданным сей славной малоазиатской страны. В итоге практически все сошлись на
том, что это сын владельца магазина колониальных товаров купца 2-ой гильдии
Вениамина Шора и его жены - дочери крупного одесского банкира Екатерины Бергер
- Осип Шор. Тогда споры сосредоточились на определении места рождения будущего
великого комбинатора. Согласно одной из версий, он появился на свет якобы в
Никополе. Но ведь этого не может быть, потому что не может быть никогда.
В Одессе семья Шоров жила в доме №78 на улице Полтавской
победы (ныне Канатной). Осип или Остап, как называли его домашние и друзья, был
вторым ребенком в семье. Его старший брат Натан, впоследствии сыграл в жизни
Остапа важную роль. В 1901 году их отец умер от сердечного приступа. Через
несколько лет Екатерина Бергер вторично вышла замуж за удачливого
петербургского купца Давида Раппопорта. От этого брака родилась девочка Эльза,
ставшая впоследствии известной художницей. Нежную любовь к Эльзе Остап и Натан
пронесли через всю свою жизнь. Братья были очень близки, хотя не упускали
случая подшутить друг над другом. Причём шутки Остапа уже в ту пору носили
характерные черты юмора Бендера.
В 1906 году Остап Шор поступил в мужскую гимназию Илиади.
Через много лет Ильф и Петров «определили» сюда Остапа Бендера, который, как
утверждают авторы «Золотого теленка», на всю жизнь запомнил «латинские
исключения, зазубренные... в третьем классе частной гимназии Илиади». Судя по
оценкам, к точным наукам он был склонен больше, чем к гуманитарным
(единственная тройка среди тринадцати дисциплин у него была по русскому языку и
словесности, а вот по предмету, изучавшему «законы еврейской веры», Шор имел
твёрдую четвёрку). Зато по законоведению, заметьте, пятерка! Как говорил Остап:
«Человек не должен судиться, это пошлое занятие... Вам известно мое уважение к
Уголовному кодексу».
С детства Остап занимался спортом. А онлайн футболом - более чем
серьезно. Его спортивные заслуги высоко оценивал один из первых российских
летчиков и чемпион Европы по велоспорту Сергей Уточкин, прочивший Остапу
чемпион-скую славу. Именно футбол познакомил и сблизил его с гениальным Юрием
Олешей, их дружба продолжалась почти полвека.
Старший брат Остапа - Натан, публиковавшийся под псевдонимом
Анатолий Фиолетов, стал известным поэтом. В 1914 году вышла его первая книга
«Зеленые агаты», стихи печатались петербургскими и московскими журналами. В дом
к брату приходили друзья, молодые поэты и писатели: Эдуард Багрицкий, Валентин
Катаев, Зинаида Шишова... Читали стихи, спорили и мечтали. Это была особая
порода людей, составивших целую литературную школу - «юго-западную», как позже
ее окрестили литературоведы. Остап часто присутствовал на этих вечерах и
прекрасно разбирался в литературе, хотя сам не написал ни одной поэтической
строчки. Зато все с большим удовольствием слушали истории, которые он рассказывал.
Особенно они нравились Илье Ильфу и Юрию Олеше, они часто просили повторить
наиболее смешные.
Став студентом физико-математического факультета
Новороссий-ского университета и передумав учиться в этом замечательном вузе, не
имея ни гроша в кармане, семнадцатилетний Осип-Остап в 1916 году отправился в
Санкт-Петербург, чтобы собственноручно написать заявление о поступлении на
механический факультет Технологического института имени императора Николая I.
Но, как говорят в Одессе, недолго музыка играла: дело о принятии в число
студентов Осипа Шора, начавшееся 13 ноября 1916 года, было закончено 13
сентября 1917- го. Остап Бендер скрывал от читателей и свои короткие
студенческие годы, равно как и причину столь быстрого расставания с институтом.
Зато сводная сестра Осипа, Эльза Раппопорт, нередко вспоминала, что в Питере
брат сильно заболел бронхитом. Однажды, стоя перед зеркалом, он вдруг поймал
себя на мысли, что в его комнате есть кто-то посторонний. Оглянулся - никого! И
тогда Осип понял, что не узнает свое отражение... Эти дни он сам описывал так:
«Как-то, проснувшись, я увидел, как с потолка моей комнаты капает вода. Все
было серым. Мрачным и сырым. Я подошел к зеркалу. То, что я там увидел,
повергло меня в уныние. Я решил рвануть на юг, в любимую Одессу, к маме, брату,
сестре, друзьям...».
В достаточно нервном состоянии Ося решил немедленно
вернуться домой. Путь в родную Одессу занял у него целых десять месяцев. Все
это время Осип занимался совершенно невероятными делами, явно попахивавшими
несгибаемым авантюризмом и добротным мошенничеством. Деньги обесценивались с
каждым днем, поезда не ходили, работы не было... Подрабатывал, где придется.
Чем он только не промышлял по пути домой! Не умея играть в шахматы,
недоучившийся технолог представлялся гроссмейстером, не держав ни разу в руках
кисти, он устроился художником на пароход, курсировавший с агитационными
рейсами, наведывался в различные заведения в качестве пожарного инспектора. А у
некоей «знойной женщины, мечты поэта», Осип-Остап прожил целую зиму - и у него,
как у Бендера, эта самая жизнь «была прекрасна, невзирая на недочеты». Хотя
сделал он это исключительно из меркантильных соображений - времена были
голодные, а она держала лавку. Да и потом попадал в переделки, влюблялся,
убегал от преследователей. Будучи поклонником Бахуса, на вопрос, что он пьет,
водку или вино, неизменно отвечал: «И пиво тоже!»...
В Одессе Остап вздохнул свободнее. Но все же Одесса была уже
другой. Город предприимчивых дельцов, биржевых и корабельных маклеров, ловких
жуликов, итальянской оперы, кафешантанов и остряков, где все вертелось, как на
карусели в Дюковском парке, превратился в место каруселей кровавых. За первые
три революционных года власть в городе менялась четырнадцать раз. Австрийцы,
немцы, французы, англичане, войска гетмана Скоропадского, петлюровцы, белая
армия Деникина, большевики, даже армия какого-то галицийского генерала
Секира-Яхонтова...
Бывали времена, когда в городе хозяйничали одновременно
несколько властей и политических группировок. Так, на Пересыпи обосновались
большевики. Территорию от вокзала до Аркадии контролировали гайдамаки и
петлюровцы. Центр был под властью интервентов и белой гвардии. Молдаванкой же
владела армия налетчиков Михаила Винницкого, больше известного под кличкой
Мишка-Япончик. У каждой власти были свои «государственные границы», отмеченные
бельевыми веревками с красными флажками, и, конечно же, своя валюта. В портовый
город прибывало много беженцев из других губерний Российской империи. Это
создавало особую атмосферу и огромное поле деятельности для воров, шулеров,
фармазонщиков и аферистов. Город задыхался от бандитизма. Одесситы были
вынуждены объединяться в народные дружины по борьбе с уголовщиной.
Знавшие близко Остапа отзывались о нем как о добром, умном,
решительном правдолюбце с сильно развитым чувством юмора и молниеносной
реакцией на сиюминутные события. Это и повлияло на его выбор. В апреле 1918
года Шор стал сыщиком Одесского уголовного розыска (надо учесть, что рост у
него был под сто девяносто и сила - неимоверная) и за короткий срок нанес
ощутимый удар по банде Мишки-Япончика: раскрыл дела об ограблении двух банков и
мануфактуры, устраивал удачные засады и брал налетчиков с поличным. Сегодня
трудно поверить, но прототипы двух самых знаменитых литературных героев -
Остапа Бендера и Бени Крика - люто ненавидели друг друга. Япончик считал Остапа
своим личным врагом и прилюдно пообещал отомстить. Бандиты несколько раз
пытались его убить. Однажды вечером они схватили Остапа на Ланжероновской улице
и повели на расстрел в портовые доки. Но надо знать Остапа. Проходя мимо кафе
Фанкони, сыщик сумел затеять ссору с кем-то из биржевых маклеров, сидевших за
уличным столиком. Началась потасовка. Бандиты посчитали за благо ретироваться.
И все же они отомстили: устроили покушение на чекиста, но,
введенные в заблуждение фамилией, убили его брата - талантливого молодого поэта
Анатолия Шора (Фиолетова), который через несколько дней собирался жениться на
молодой поэтессе Зинаиде Шишовой (её стихи были тогда в моде, например, эти
строки: «...Радикальное средство от скуки - ваш изящный мотор-лендоле. Я люблю
ваши смуглые руки на эмалевом белом руле...»). Остап не был на похоронах брата.
Все эти дни он искал убийц. И нашел. Вычислив убийцу, сыщик лично явился в
бандитскую «малину» во Втором Заливном на Пересыпи, выложил именное оружие на
стол и спросил: «Кто из вас, подлецов, убил моего брата?». В широком пиджаке,
матросской тельняшке и «капитанке» на голове, Шор, страшный и могучий, долго стоял
перед кающимся убийцей. А потом ...простил его. Всю ночь Остап провел у
бандитов. При свете огарков они пили чистый спирт, не разбавляя его водой.
Читали стихи убитого поэта и плакали. С первыми лучами солнца Остап спрятал в
деревянную кобуру маузер и беспрепятственно ушел, чтобы снова начать борьбу с
бандитами не на жизнь, а на смерть.
Остап очень болезненно воспринял убийство брата. Вскоре он
поклялся больше не брать в руки оружия. Через некоторое время уволился из
уголовного розыска и уехал путешествовать по стране. В силу своего
импульсивного и решительного характера он постоянно попадал в опасные
передряги. Так, в 1922 году оказался в Москве, а точнее, в Таганской тюрьме,
куда угодил за драку с человеком, оскорбившим жену одного известного поэта. Но
когда узнали, что он был инспектором Одесского угро, тут же освободили.
Остап остался в Москве. Часто появлялся на литературных
вечерах, где встречался со своими старыми знакомыми земляками. К этому времени
относится его знаменитая фраза: «Мой папа был турецкоподданный». Он повторял ее
часто, особенно, когда речь заходила о воинской обязанности. Дело в том, что
дети иностранных граждан освобождались от воинской повинности.
Знаменитым же Шор стал благодаря тому, что как на духу
описал все перипетии своего путешествия из Петрограда в Одессу друзьям - Ильфу
и Петрову. А старший брат Петрова - Валентин Катаев сказал им, что эта одиссея
тянет на роман. Увидев успех своего «близнеца», Осип Шор, в стиле настоящего
Бендера, впоследствии нередко напоминал Ильфу и Петрову, что было бы неплохо
получить с них деньги «за эксплуатацию образа». Но писатели отшучивались...
Жизненного опыта, накопленного за год, хватило бы на целый
роман. И роман состоялся, только написал его не Остап - он стал прототипом.
Многие эпизоды Ильф и Петров почерпнули из историй, рассказанных Остапом Шором
в уютной одесской квартире. Особое впечатление на Ильфа произвели истории о
пожарном инспекторе и художнике-самозванце на пароходе.
По мере работы над романом Остап обретал черты друзей, знакомых,
земляков Ильфа и Петрова, да и их самих. Писатели позаимствовали для своего
персонажа не только похождения Шора, но и его второе имя. А фамилию Бендер Ильф
знал с юности: рядом с его домом на легендарной Малой Арнаутской улице, где,
как утверждал Остап, делается вся контрабанда, располагалась «Мясоторговля
Бендера». Казалось бы, при таком обилии людей, чем-нибудь да «поделившихся» с
Остапом, однозначно говорить о прототипе трудно. Однако спустя четыре
десятилетия жирную точку в спорах по этому поводу поставил В.Катаев. В книге
мемуаров «Алмазный мой венец», вышедшей в 1978 году, он совершенно конкретно
указал на основного прототипа героя ильфо-петровской эпопеи: «Этот человек был
младшим братом одного замечательного поэта-футуриста». Любопытно, что Ильф и
Петров полностью сохранили основные характеристики прототипа: атлетическое
телосложение и романтически-авантюрный, чисто одесский характер. Осю друзья
частенько звали Остапом - и это имя перекочевало в «Двенадцать стульев».
По словам же авторов «12 стульев» и «Золотого телёнка»,
сюжет о спрятанных в стуле драгоценностях и идею соавторства им предложил сам
Катаев. По его плану работать надлежало втроем: Ильф с Петровым пишут роман
«начерно»; Катаев, рукою мастера, правит, а на обложку выносятся три фамилии.
Но когда «литературные негры» показали Катаеву первую главу своего романа, тот
от соавторства отказался, заявив, что рука мастера им не нужна (кстати, свое
детище коллеги впоследствии посвятили именно Катаеву). Таким образом, соавторы
продолжили писать вдвоем - днем и ночью, азартно, запойно, не щадя себя... Как
вспоминал позже Петров, «Бендер стал для нас совершенно живым человеком, он
стал пролезать почти в каждую главу и мы ничего не могли с ним сделать».
В 1934 году Шор уезжает в Челябинск помогать своему другу
Василию Ильичеву, директору тракторного завода, поднимать народное хозяйство. В
37-м Ильичева арестовывают сотрудники НКВД в его служебном кабинете. Остап
затевает с ними драку, что было, без сомнения, смелым поступком. Его
арестовали, но он опять совершил нечто выдающееся - сбежал. Долгое время
скрывался в Ленинграде, а затем перебрался в Москву, где жил у своего одесского
приятеля, уже известного автора «Трех толстяков» и «Зависти» Юрия Олеши. Но еще
задолго до этих событий Остап сформулировал некоторые свои взгляды, которыми
Ильф и Петров наделили любимого героя. В частности, и для литературного
персонажа, и для его прототипа характерна такая фраза: «У меня с советской
властью возникли за последний год серьезные разногласия. Она хочет строить
социализм, а я нет».
Во время Великой Отечественной войны Остап пытается
пробиться в блокадный Ленинград, где находятся его родственники. Это ему не
удается. В конце концов из-за всех мучений у него развилась серьезная болезнь -
экзема, которая переросла со временем в рак кожи. Больного Остапа эвакуируют в
Ташкент, куда эвакуировалась его сест-ра. Здесь Осипа вылечили.
После войны Остап Шор с сестрой переехал в Москву. Детей у
него не было - семьёй Осип Вениаминович так и не обзавелся, сестра Эльза Раппопорт
(кстати, первая жена Леонида Утёсова) работала на «Мосфильме»
костюмером-гримером.
Шор вышел на пенсию по инвалидности, но до последних лет
жизни работал проводником поездов дальнего следования, не захотев
переквалифицироваться в управдомы, о чем мечтал Остап-Сулейман-Берта-Мария. 15
дней он ехал на поезде в Ташкент, 15 дней - обратно в Москву, месяц жил у
сестры в столице в крохотной комнатёнке, носил потертый макинтош и сандалеты, и
по старости лет уже ни с кем не общался. Правда, часто навещал хворающего Юрия
Олешу в Лаврушинском переулке. Его и самого преследовали недуги - Остап ослеп
на один глаз.
В романе Ильфа и Петрова «великий комбинатор» погибает. Но в
жизни все произошло по-иному. Наш герой дожил до глубокой старости. Многие журналисты
пытались встретиться с Шором. Но он не оправдал их ожиданий - не хотел публично
распространяться о своей жизни. Сказывались и возраст, и многочисленные
болячки, и удары судьбы. Возможно, его смогли бы разговорить, но... В мае 1978
года Осип Вениаминович умер, перенеся два инфаркта, но почти на полвека пережив
своего литературного тезку. Похоронен в Москве на Востряковском кладбище, а в
Одессе на Екатериненской, 47 висит такая мемориальная табличка.
